Бенедикт XVI: Иоанн Павел II не был ригористом нравственности, он указывал на Божье Милосердие

Милосердие Божие окажется, в конце концов, сильнее нашей слабости. Здесь мы должны увидеть внутреннее единство послания Иоанна Павла II и фундаментальных намерений папы Франциска: вопреки некоторым мнениям Иоанн Павел II никоим образом не является ригористом нравственности. Указывая всю свою жизнь на важность милосердия – отмечает Папа на покое Бенедикт XVI в своем письме по случаю столетнего юбилея со дня рождения святого Иоанна Павла II.

Папа на покое подчеркивает, что вопрос о том, закрепится ли за Польским Папой титул «Великий», остается открытым. «Следует признать, что в Иоанне Павле II  проявилась для всех нас сила и доброта Бога. Во времена, когда Церковь снова переживает давление со стороны сил зла, он является для нас знаком надежды и мужества», – подчеркивает Папа на покое.  

Бенедикт XVI напоминает о том, что Кароль Войтыла родился во время обретения Польшей независимости, что было связано не только с большими социальными ожиданиями, но и с огромным трудом, «поскольку возрождающееся государство постоянно испытывало давление со стороны двух могущественных держав – Германии и России». «Он изучал теологию не только по книгам, но и переживая конкретный опыт трудной ситуации, в которой находился и он сам, и его страна. И это в какой-то мере накладывает отпечаток на всю его жизнь и деятельность. Он штудирует книги, однако, заключенные в них вопросы становятся сутью, которую он глубоко переживает и которую постигает всей глубиной сердца. Точно также II Ватиканский Собор  становится для него, молодого Епископа, – с 1958 года викарного епископа, а с 1964 года архиепископа Кракова – школой всей его жизни и его труда» – написал Папа на покое.

Он добавил, что в момент избрания кардинала Кароля Войтылы на наместника Св. Петра, Католическая Церковь находилась в драматической ситуации. «Сессии собора были открыты для широкой общественности, как дискуссия о вере как таковой, которая таким образом, казалась лишенной характера  безошибочной и ненарушимой догматичности. Таким образом, нового Папу ожидало задание, по сути, практически невыполнимое с человеческой точки зрения. Уже с первого взгляда, однако, оказалось, что Иоанн Павел II заново пробуждал в людях восхищение Христом и Церковью. Сначала были его слова, произнесенные в самом начале понтификата, его призыв: «Не бойтесь! Откройте, распахните настежь двери Христу!» Этот настрой характеризовал все время его понтификата и сделал его Папой – освободителем и обновителем католической церкви. Это стало возможным благодаря тому, что новый Папа был родом из страны, где Собор воспринимался положительно. Решающим моментом было не  подвергание всего сомнению, а радостное обновление всего» – подчеркивает Бенедикт XVI.

Он напомнил также о том, Святой Иоанн Павел II во время 104 своих душпастерских путешествий объехал весь мир и везде провозглашал Евангелие, как радостную весть, исполняя, таким образом, свой долг заступничества за добро, за Иисуса. «В 14 энцикликах он по новому показал веру Церкви и ее человеческое учение. То, что он вызвал сопротивление в Западной католической церкви, раздираемой сомнениями, было неизбежно» – отметил он.

Папа на покое обращается и к личным переживаниям, вспоминая ситуацию, когда Иоанн Павел II предложил Конгрегации доктрины веры, которую он возглавлял еще как префект кардинал Йозеф Ратцингер, чтобы в первое воскресенье после Пасхи, всей Церковью отмечать новый праздник – День Божьего Милосердия.  
«Наш ответ был отрицательным, так как мы считали, что такую великую, древнюю и исполненную смыслом дату, как Белое Воскресенье не следует отягощать новыми идеями. Для Святого Отца принятие нашего «нет» определенно не было легким. Однако он совершил это с совершенной покорностью и принял наше второе «нет». В итоге он выступил с предложением, согласно которому за Белым Воскресеньем сохранялось его историческое значение, однако, в изначальную суть вводилось Божье милосердие. Часто возникали такие ситуации, когда на меня производила неизгладимое впечатление покорность великого Папы, отказывающегося от своей излюбленной идеи, если с ней не соглашались органы власти, к которым нужно было обращаться в соответствии с классическим порядком» – вспоминает Бенедикт XVI.

«Помимо этого объективного исторического значения, каждый должен знать, что, в конце концов, Божье милосердие окажется сильнее нашей слабости. Здесь мы должны найти внутреннее единство послания Иоанна Павла II и фундаментальных намерений Папы Франциска: вопреки некоторым мнениям, Иоанн Павел II никоим образом не является ригористом нравственности. Показывая существенную важность Божественного милосердия, он дает нам возможность принять моральные требования, предъявляемые к человеку, даже если мы никогда не сможем полностью их удовлетворить. Наши нравственные усилия предпринимаются в свете Божьего милосердия, которое оказывается исцеляющей силой для нашей слабости» – написал он.

Папа на покое вспоминает также момент, когда архиепископ Леонардо Сандри известил о смерти Св. Иоанна Павла II. «Я не забуду момент, когда Большой колокол Базилики Св. Петра возвестил об этом. В день похорон Святого Отца можно было видеть множество плакатов с надписью «Santo subito». Это был призыв, который звучал во время встречи с Иоанном Павлом II со всех сторон. Не только на площади Св. Петра, но и в различных интеллектуальных кругах велись дискуссии о присвоении Иоанну Павлу титула «Великий» – вспоминает Папа на покое.

Пресс-служба Конференции епископов Польши

Ватикан, 4 мая 2020 г.

К столетию со дня рождения
святого Папы Иоанна Павла II

18 мая 2020 г.

18 мая исполняется 100 лет со дня рождения в маленьком польском городке Вадовице папы Иоанна Павла II.

Польша, которая была поделена между тремя соседними государствами – Пруссией, Россией и Австрией, – и более 100 лет находилась под их оккупацией, после первой мировой войны обрела независимость. Это было событие, которое пробуждало большие надежды и одновременно требовало огромных усилий, так как возрождающееся государство постоянно испытывало давление со стороны обеих держав – Германии и России. В такой ситуации давления и, прежде всего, надежды, рос молодой Кароль Войтыла, который, к сожалению, слишком рано лишился матери, брата, а в конце концов и отца, которому был обязан своей глубокой и горячей набожностью. Молодого Кароля особенно притягивали литература и театр, поэтому после сдачи экзаменов на аттестат зрелости, он сначала изучал эти предметы.

«Чтобы избежать вывоза на принудительные работы в Германию, осенью 1940 г. поступил рабочим на каменоломню, связанную с химической фабрикой Solvay» (Иоанн Павел II, Дар и Тайна, стр. 12). «Осенью 1942 г. принял окончательное решение о поступлении в Краковскую Духовную Семинарию, которую подпольно организовал в своей резиденции архиепископ Кракова Сапеха. Еще работая на фабрике, он по старым книгам начал изучать теологию, поэтому 1 ноября 1946 года смог принять священнический сан (см. источник выше, стр. 15). Однако он изучал теологию не только по книгам, но и через непосредственный опыт, переживая тяжелую ситуацию, в которой находился он сам и его страна. Это стало отличительной чертой всей его жизни и деятельности. Он штудирует книги, однако, заключенные в них вопросы становятся смыслом, который он постигает и который переживает всей глубиной сердца. И точно также для него, уже как для молодого Епископа, – с 1958 года викарного епископа, а с 1964 года архиепископа Кракова – школой всей его жизни и труда становится II Ватиканский Собор. Важные вопросы, связанные, прежде всего, с так называемой “Схемой XIII”, ставшей позднее Конституцией “Gaudium et spes”, были и его личными вопросами. Ответы, сформулированные во время Собора, указали ему направление для работы сначала на посту Епископа, а потом и Папы.

Когда 16 октября 1978 г. кардинал Войтыла был избран Наместником святого Петра, Церковь находилась в драматической ситуации. Сессии собора были открыты для широкой общественности, как дискуссия о вере как таковой, которая, таким образом, казалась лишенной характера безошибочной и ненарушимой догматичности. Например, один баварский настоятель охарактеризовал ситуацию в следующих словах: “В конце концов мы пришли к ошибочной вере”. Ощущение того, что уже ни в чем нельзя быть уверенным, что все можно подвергать сомнению, подпитывалось также и способом проведения литургической реформы. В итоге создавалось впечатление, что и в Литургии можно все создавать самому. Павел VI энергично и решительно довел Собор до конца, однако, после его завершения ему пришлось столкнуться с проблемами, которые становились все более трудными, и в конце концов поставили под вопрос само существование Церкви. Социологи сравнивали ситуацию в Церкви в те времена с ситуацией Советского Союза под руководством Горбачова, когда в процессе поиска необходимых реформ наступило, в конце концов, крушение всей системы советской власти.

Итак, нового Папу ожидало задание, по сути невыполнимое с человеческой точки зрения. Уже с первых шагов, однако, оказалось, что Иоанн Павел II заново пробуждал в людях восхищение Христом и Церковью. Сначала были его слова, произнесенные в самом начале понтификата, его призыв: «Не бойтесь! Откройте, распахните настежь двери Христу!» Этот настрой сопутствовал всему времени понтификата и сделал его Папой – освободителем и обновителем католической церкви. Это стало возможным благодаря тому, что новый Папа был родом из страны, где Собор воспринимался положительно. Решающим моментом было не подвергание всего сомнению, а радостное обновление всего

Святой Иоанн Павел II во время 104 своих душпастерских путешествий объехал весь мир и везде провозглашал Евангелие, как радостную весть, исполняя, таким образом, свой долг заступничества за добро, за Иисуса.

В 14 энцикликах он по новому показал веру Церкви и ее человеческое учение. То, что он вызвал сопротивление в Западной католической церкви, раздираемой сомнениями, было неизбежно.

Сегодня исключительно важным мне кажется указание центра, с перспективы которого следует рассматривать послание, заключенное в различных его текстах. Этот центр был открыт для всех нас временем его смерти. Папа Иоанн Павел II умер в первые часы установленного им самим праздника Божьего Милосердия. Позвольте мне здесь добавить небольшое личное замечание, которое укажет нам нечто важное для понимания сущности и поступков этого Папы. Иоанн Павел II c самого начала находился под огромным впечатлением от послания краковской монахини Фаустины Ковальской, которая преподносила Божье милосердие как смысловой центр всей христианской веры и хотела установления этого праздника. После консультаций Папа остановил свой выбор на Белом Воскресенье. Перед принятием окончательного решения об уместности этой даты он, однако, спросил мнения Конгрегации доктрины веры. Наш ответ был отрицательным, так как мы считали, что такую великую, древнюю и исполненную смыслом дату, как Белое Воскресенье не следует отягощать новыми идеями. Для Святого Отца принятие нашего «нет» определенно не было легким. Однако он совершил это с совершенной покорностью и принял наше второе «нет». В итоге он выступил с предложением, согласно которому за Белым Воскресеньем сохранялось его историческое значение, однако, в изначальную суть вводилось Божье Милосердие. Часто возникали такие ситуации, когда на меня производила неизгладимое впечатление покорность великого Папы, отказывающегося от своей излюбленной идеи, если с ней не соглашались органы власти, к которым нужно было обращаться в соответствии с классическим порядком. 

Последнее дыхание Иоанна II пришлось на минуты после первой вечерней молитвы праздника Божьего милосердия. Это прояснило час его ухода: свет Божьего милосердия воссиял над его смертью, как утешительное послание. В своей последней книге Память и идентичность, которая вышла буквально за день перед его смертью, Папа еще раз вкратце описал послание Божьего милосердия. В ней он указал, что сестра Фаустина умерла еще перед ужасами второй мировой войны, однако, еще тогда передала ответ Бога на эти злодеяния. «Зло не одержит окончательной победы! Пасхальная тайна подтверждает, что за добром – окончательная победа; что жизнь превозможет смерть; что над ненавистью восторжествует любовь» (стр. 62).

Вся жизнь этого Папы была сосредоточена на субъективном принятии объективного центра христианской веры – учения о Спасении – и на том, чтобы помочь принять его другим. Благодаря Воскресшему Христу милосердие Божье охватывает всех. Несмотря на то, что центр христианского бытия дарован нам исключительно в вере, он в то же время имеет и философское значение, ибо, поскольку Божье милосердие не является фактом, мы должны уметь жить в таком мире, где окончательное противостояние добра и зла трудно распознать. В конечном счете, помимо этого исторического значения каждый должен знать, что Божье милосердие окажется сильнее нашей слабости. Здесь мы должны найти внутреннее единство послания Иоанна Павла II и фундаментальных намерений Папы Франциска: вопреки некоторым мнениям, Иоанн Павел II никоим образом не является ригористом нравственности. Показывая существенную важность Божественного милосердия, он дает нам возможность принять моральные требования, предъявляемые к человеку, даже если мы никогда не сможем полностью их удовлетворить. Наши нравственные усилия предпринимаются в свете Божьего милосердия, которое оказывается силой, исцеляющей нашу слабость.

Когда умирал Иоанн Павел II, площадь св. Петра была заполнена людьми, прежде всего молодежью, которые хотели в последний раз встретиться со своим Папой. Я никогда не забуду момента, когда архиепископ Сандри известил о смерти Папы. Я не забуду момента, когда Большой Колокол Базилики Св. Петра возвестил об этом. В день похорон Святого Отца можно было видеть множество плакатов с надписью «Santo subito». Это был призыв, который звучал во время встречи с Иоанном Павлом II со всех сторон. Не только на площади Св. Петра, но и в различных интеллектуальных кругах велись дискуссии о присвоении Иоанну Павлу титула «Великий».

Слово «святой» указывает на сферу Божественную, а «великий» – на человеческое измерение. В соответствии с принципами католической церкви святость определяется на основе двух критерией: героичности добродетелей и чуда. Оба критерия тесно связаны между собой. Ибо понятие «героической добродетели» означает не какие-то высшие достижения, а факт, что в данном человеке и через этого человека становится видимым то, что не происходит от него самого, а является деянием Бога, совершаемым в нем и через него. Речь в данном случает идет не о нравственном сотрудничестве, а об отказе от собственного величия. Речь идет о том, что человек позволяет Богу действовать в себе и тем самым через себя делать видимым Его действие и мощь. 

То же самое относится и к критерию чуда. В этом случае тоже речь не о том, что совершается нечто сенсационное, а о том, что исцеляющая сила Бога становится видимой способом, превосходящим человеческие возможности. Святой – это человек открытый, через которого проникает Бог. Святой – это тот, кто открыт на Бога, это человек, пронизанный Богом. Святой – это тот, кто не сосредотачивает внимание на себе, а делает так, что в нем мы видим и узнаем Бога. Целью процессов беатифкации и канонизации является исследование этих критерием в соответствии с предписаниями закона. В отношении Иоанна Павла II оба этих процесса проводились с тщательным соблюдением обязательных правил. И теперь он предстоит перед нами как отец, открывающий нам милосердие и доброту Бога.

Гораздо труднее дать правильное определение понятию «великий». На протяжении почти двухтысячелетней истории папства титул «Великий» закрепился только за двумя Папами: Львом I (440-461 гг) и Григорием I 690 – 604). Слово «великий» в обоих случаях носило политический оттенок, но в том смысле, что благодаря успехам на политическом поприще проявилась в какой-то мере тайна самого Бога. Лев Великий в беседе с предводителем гуннов Аттилой убедил его пощадить Рим – город апостолов Петра и Павла. Безоружный, не имея ни военной, ни политической власти, одной лишь силой убеждения ему удалось уговорить чудовищного тирана пощадить Рим. В борьбе духа и власти дух оказался сильнее.

Успех Григория I не был таким ошеломляющим, но, тем не менее, он сумел несколько раз защитить Рим от лангобардов – как и Лев I противопоставив власти дух, он одержал победу духа.

Когда мы сравниваем историю этих двух пап с историей Иоанна Павла II, сходство неоспоримо. Иоанн Павел II не располагал ни военной, ни политической силой. В феврале 1945 года при обсуждении будущей формы Европы и Германии, кто-то обратил внимание на то, что следует учесть мнение Папы. Тогда Сталин задал вопрос: «Сколько дивизий у Папы?» Конечно же, ни одной дивизии у него не было. Однако сила веры оказалась той силой, которая в конце концов в 1989 году вывела из равновесия советскую систему власти и дала возможность началу новой эры. Не подлежит сомнению то, что в переломе при столкновении этих сил существенным элементом была вера Папы. И можно с уверенностью сказать, что здесь проступает то величие, которое проявилось в случае Льва I и Григория I.

Вопрос о том, приживётся ли в данном случае эпитет «великий», мы оставим открытым. Истинно то, что в Иоанне Павле II стала видимой сила и милосердие Бога. Во времена, когда Церковь снова переживает давление со стороны сил зла, он является для нас знаком надежды и мужества.

Дорогой Святой Иоанн Павел II, молись о нас!

Бенедикт XVI